бы той же одежды или обуви, – то все дорого, симпатично, но не экстравагантно. В общем, вкус у девушки, похоже, был неплохой. Но меня, конечно же, больше интересовала техника. А ее в доме было не так уж и много. О телевизоре с экраном во всю стену мы говорить не будем. Далее был один компьютер в кабинете самого Мартынова и два ноутбука, один из которых принадлежал Марине, а второй, как мне опять же сказал адвокат, был рабочим инструментом Петра Олеговича. Он брал его с собой на разные деловые встречи в министерстве, презентации и собрания, когда бывал и работал в Москве.

– Ты ведь посмотрел все?

– Нет, ноутбук Мартынова адвокат не позволил мне брать. Сказал, что он запаролен и интереса для следствия представлять не может. Там важные государственные документы, не предназначенные для чужих глаз. Я включил компьютер в кабинете, но там не было ничего интересного. В интернет из него выходили в последний раз очень давно. А вот ноутбук Марины мне пришлось изъять и отвезти нашим технарям. На нем был поставлен пароль, и, чтобы открыть доступ, нужно было этот пароль либо подбирать, либо компьютер взламывать. Что мы вчера же и сделали.

– Я так понимаю, что и результаты какие-то уже есть, – вопросительно посмотрел на Станислава Лев Иванович.

– Да, оказалось, что пароль очень простой. Девушка ввела в качестве кода доступа имя и фамилию своего жениха – Артема Тихонова. Поэтому вошли без проблем. В результате получили целый ворох интересностей, одна из таких интересностей меня заинтересовала больше всего. Просматривая историю поиска, мы нашли сайт какого-то центра психологической помощи, который называется «Поверь в себя». Им руководит некая дама, называющая себя мастером психосоматики и предлагающая помощь в преодолении страхов, неуверенностей, обещает вылечить всяческие душевные недуги путем укрепления духа, коррекции поведения, лечения посттравматических синдромов и много еще чего. В ее обещаниях значатся бесплатные вебинары, семинары и индивидуальные консультации.

– Ее фамилия случайно не Петрыкина? – прервал его Лев Иванович.

– Ага, значит, и ты на нее вышел! – оживился Крячко.

– В телефоне Марины были два безликих контакта. Мы их пробили, и оказалось, что оба они зарегистрированы на Петрыкину Альбину Аркадьевну. Я спросил тебя о ней, просто ткнув пальцем в небо. На всякий случай.

– И угадал! А это значит, что нам нужно будет проверить, что это за организация. Правда, наши ребята из технического еще работают с ноутбуком. Так что, может, еще что-то интересное найдут.

– А еще мне пришла вчера в голову одна мысль. И пришла она после того, как я вчера в нетбуке Марины Мартыновой нашел на ее рабочем столе две скачанные заметки или, если хочешь, новости. Сейчас я с тобой своей мыслью буду делиться, – сказал Гуров.

– Давай, – одобрил Крячко.

– А новости такие. Где-то на просторах интернета Марина нашла две небольшие заметки, в которых рассказывается о двух молодых женщинах, которые покончили с собой. Обе они были из состоятельных семей, и обе сначала числились в пропавших без вести. А потом их находили мертвыми. Но без следов насилия. Экспертиза показывала, что обе самостоятельно ушли из жизни. Одна из них утопилась, спрыгнув с одного из мостов в Москву-реку, а вторая повесилась в гостиничном номере.

– Думаешь, что это навело ее на мысль о единственном выходе из ее собственной ситуации?

– Может, и так, – кивнул Гуров. – Но я вот что думаю. Эти заметки у нее появились на рабочем столе не просто так. Даже если она и искала способ ухода из жизни, зачем бы она стала скачивать эти новости в отдельный документ и размещать на рабочем столе? Судя по дате, документ был создан уже после того, как Марина перестала отвечать на звонки родных. Поэтому можно сделать вывод, что она специально давала подсказку тем, кто будет расследовать ее смерть. То есть нам с тобой. Ну, или Зайченко.

– Жалко, что у нас нет его ноутбука, – с досадой сказал Станислав. – Наверняка там были все данные, которые Игорь успел раздобыть, расследуя сначала исчезновение, а затем и самоубийство Марины. Ты прав. Он наверняка знал, что она мертва, и хотел найти доказательство, что ее довели до самоубийства шантажом.

– Может, он даже успел узнать, кто был шантажистом, раз его решили убрать, – кивнул Гуров. – Но нам это пока неведомо, и вот что я предлагаю. Надо бы проверить эти два случая с самоубийствами. Очень уж они похожи на случай с Мартыновой.

– Фамилии женщин известны? – спросил Крячко.

– К сожалению, нет. Там только инициалы. Но оно и понятно. Если женщины из семей, которым нежелательна публичная огласка, то это вполне понятно. Так что кто эти суицидницы, нужно будет уточнять нам самим. У нас есть даты выхода новостей о смерти – от них и будем отталкиваться.

– Есть что-то еще, что может дать нам подсказку?

– У меня, кроме того, что я тебе уже рассказал, пока ничего существенного нет. А у тебя?

– У меня все, что я нашел, упирается в этот психологический центр. Хотя, может, он тут вовсе и ни при чем. Марина чувствовала, что больна, и просто пыталась предпринять какие-то шаги для лечения. Идти к профессиональному психотерапевту со своими проблемами она, по всей видимости, боялась. Опасалась, что об этом узнает ее отец, боялась напугать его. Ведь тогда получалось бы, что его единственная дочь унаследовала болезнь от матери, а это сильно бы расстроило Мартынова.

– Что ж, если у нас пока ничего, кроме этих заметок-подсказок, нет, то давай работать пока что по ним. Наша цель – узнать, не объединяло ли что-то или кто-то этих женщин, – поставил перед собой и Крячко задачу Лев Иванович. – Может, хоть это нам что-то даст.

Буквально через полчаса оперативники уже знали, что покончившими с собой женщинами были Летиция Карловна Бремм тридцати двух лет – мать двоих детей и жена состоятельного и успешного торговца антиквариатом, и Светлана Андреевна Усова двадцати девяти лет – до своего второго замужества вдова отставного генерал-лейтенанта, когда-то служившего в Минобороны.

Еще через полчаса Гуров с Крячко раздобыли телефоны родственников женщин и разъехались, чтобы переговорить